 Советские руководители совершили немало ошибок, пытаясь реформировать страну. И эти ошибки мы повторяем за ними снова и снова. Как выйти из порочного круга?
Тридцать лет назад в Советском Союзе начались масштабные реформы, в совокупности получившие название «перестройка». Всего за несколько лет они остановили гонку вооружений, привели к воссоединению европейских народов и придали мощный импульс экономической глобализации. Инициатор преобразований Михаил Горбачев, безусловно, стал человеком, в наибольшей мере изменившим мир конца ХХ века.
Перестройка, как и желалось ее провозвестнику, стала процессом необратимым — она разрушила как коммунистическую систему, так и советскую империю. Однако, как сегодня видно, она не положила конец вековым авторитарным традициям самой России и не превратила ее — ни экономически, ни социально, ни политически — в «нормальную страну», в часть Европы «от Лиссабона до Владивостока».
Перестройка в СССР закончилась не потому, что она реализовала все свои цели, а потому, что завершилась история самого Советского Союза. Процессы же, запущенные в те годы, подспудно идут и сейчас — и так как перемены снова могут ускорить свой темп, если к тому возникнут достаточные предпосылки, всем нам не следует забывать об очевидных уроках перестройки.
1. Экономика
В эпоху Горбачева главный лозунг в экономической сфере был «двуединым» и читался как «перестройка и ускорение». Экономическая перестройка казалась ответом на пугавшее советское руководство снижение темпов хозяйственного роста, но сочетание двух задач стало важнейшей причиной того, что ни одна из них так и не была решена. Если структура экономики ущербна, ускорение означает лишь наращивание производства ненужных товаров и углубление диспропорций. Если же нужна перестройка, то ее правильнее всего проводить в условиях низких темпов, создавая новые точки роста, а не выжимая последнее из уже существующих отраслей.
Так, в Китае рыночные реформы начались в конце 1970-х годов секторально — с тех отраслей, где не угрожающая всей системе либерализация способна была улучшить ситуацию с уровнем жизни, доходами и занятостью. В те же 1980-е годы в США усилия правительства были направлены прежде всего на стимулирование технологического прогресса и развитие новых отраcлей, а не на поддержку «роста» в традиционных.
В Советском Союзе совершили ошибку, попытавшись обеспечить фронтальное ускорение в условиях реформ. В результате ускорения госпредприятия наращивали выпуск продукции, которая уже при первых признаках рыночной экономики оказывалась ненужной. Ограничить рынок отдельными секторами казалось невозможным из-за императивности перестройки.
Важность этого урока очевидна. Российские власти отвечают своим «ускорением» на каждый новый кризис, задействуя для этого потенциал госкорпораций и накопленные финансовые резервы и не осознавая, что в некоторые моменты стоит остановиться и перестроиться. В результате экономика стала гораздо более зависимой от добычи сырья, чем советская (доля нефти и газа в экспорте СССР в 1989 году составляла 39,9%, в экспорте России в 2014 году — 70,2%), а частный бизнес все активнее воспринимается как враг — хотя именно он и обеспечил экономический рост в 2000-е годы.
2. Собственность
Не менее существенной проблемой перестройки стало то, что не удалось решить вопрос о собственности. Попытки развить кооперативное движение, расширить права трудовых коллективов и похожие неуклюжие шаги в конечном счете привели к приватизации начала 1990-х годов, не только несправедливой, но и экономически неэффективной.
Если бы не задача «ускорения», самым разумным выглядел бы опять-таки китайский вариант: крупные госпредприятия продолжают работать, пусть и не слишком эффективно, но вокруг массово возникают частные компании. Когда экономика становится достаточно эффективной или инвестиционно привлекательной, старые мощности либо выводятся из оборота, либо продаются крупным инвесторам.
В СССР, а затем и в России пошли по другому пути, получив несправедливо нажитые состояния и ощущение того, что богатство происходит не столько из создания нового, сколько из перераспределения старого. Из 100 крупнейших компаний в современном Китае лишь пять, по подсчетам автора, широко применяют основные фонды, созданные до 1980 года; в России более 70 крупнейших по капитализации компаний полностью полагаются именно на них. В результате доминирующие позиции в экономике занимают структуры, более всего заинтересованные в сохранении статус-кво. Однако сейчас эти компании, как и советские госпредприятия, будут демонстрировать убыточность и работать на сокращение любой конкуренции (чего стоит недопущение частных компаний на неразрабатываемый «Роснефтью» и «Газпромом» шельф).
Альтернативой приватизации и в 1980-е годы, и сейчас остается максимизация хозяйственной свободы, которая может создать новые отрасли. Но ни тогда, ни сейчас власти не готовы на такое — и это второй невыученный урок перестройки, который еще может о себе напомнить.
3. Демократия
Одним из важнейших лозунгов перестройки стала «демократизация» общества. В Советском Союзе в последние годы его существования были проведены, вероятно, самые свободные в истории нашей страны выборы, подобных которым не случалось ни до, ни после конца 1980-х годов. Однако последствием «демократизации» не стала демократия — напротив, в 1990-е мы увидели манипуляции общественным мнением со стороны олигархата, а в 2000-е и особенно в 2010-е — со стороны авторитарной политической верхушки.
В этом — еще один важный урок перестройки: в переходных экономиках широкое народовластие, судя по всему, несовместимо с масштабными хозяйственными реформами и противоречит задаче быстрой модернизации. В большинстве успешных стран болезненные экономические преобразования проводились вне демократического режима — главным были соблюдение либерального рыночного курса и защита прав собственности. Это подталкивало рост, а повышение уровня жизни формировало своеобразный политический консенсус. Требование демократизации возникало при двух условиях: с одной стороны, тогда, когда благосостояние достигало известного уровня; с другой — когда у граждан было что защищать через голосование и влияние на правительство.
Демократизация в СССР оказалась преждевременной, так как в стране не было ответственного гражданского общества. Сегодня его отсутствие еще более зримо. Потому третий урок перестройки заключается, видимо, в том, что призыв к массам в не слишком благополучном, а тем более входящем в экономический кризис обществе может привести к результатам, противоположным желаемым. Либеральный порядок, которого не родила ни перестройка, ни новая Россия, предпочтительнее и демократической имитации, и демократического хаоса.
4. Федерализм
Развитие самоуправления, которое выступало одной из «опор» перестройки, оказалось слишком рискованным в стране, построенной как федерация, но не являвшейся ею на деле. Вместо того чтобы развивать унитарное по сути государство посредством того, что обычно называется деволюцией — т.е. давая территориям такое количество экономических и социальных прав, которое удовлетворит региональные власти, но не допустит политических перегибов, советские власти решили «переучредить» СССР, что и стало началом его конца. Сегодня можно уверенно говорить, что успешная трансформация всего Советского Союза, сохранись он как единое государство, была предпочтительна со всех точек зрения. Но упор на федерализм и самостоятельность регионов не оставил альтернатив.
Этот урок сегодня особенно важен для России. По сути, сейчас страна управляется не менее (а, вероятно, даже более) централизованно, чем СССР на рубеже 1970-х и 1980-х годов, и повторяет ошибки Советского Союза. С одной стороны, присоединенный Крым выглядит явным аналогом Прибалтики. С другой стороны, поднимает голову Чечня, готовая положить начало процессу такой «федерализации», о которой в позднем Советском Союзе даже не помышляли. В этих вопросах уроки перестройки должны изучаться и анализироваться наиболее тщательно.
России нужна новая региональная политика, могущая противостоять центробежным тенденциям, если они появятся, а это в нынешних и экономических, и политических условиях выглядит весьма вероятным. И такая политика должна быть хозяйственной и социальной, а не «силовой».
5. Внешняя политика
Изменение внешнеполитического курса, разоружение и сближение с Западом стали самыми большими достижениями Михаила Горбачева. Однако тот факт, что сегодня разворачивается вторая холодная война, указывает на то, что и здесь что-то пошло не так.
Начав диалог с Западом, СССР не исходил из признания поражения в глобальном противостоянии. Когда утверждают, что холодная война не была проиграна, это во многом справедливо. Проблема в том, что советские лидеры не озаботились четким правовым закреплением итогов политики сближения. Разумеется, нельзя было требовать одновременного роспуска Организации Варшавского договора и НАТО — потребность в эффективных структурах безопасности в мире никто не отменял. Но, несомненно, стоило ставить вопрос об объединении их военных инфраструктур. Не было ни возможности, ни нужды препятствовать объединению Германии и движению стран Центральной Европы в западном направлении. Но любая логика подсказывала, что рубеж 1980-х и 1990-х стал идеальным временем для институционального включения не только этих стран, но и самого Советского Союза в процесс европейской интеграции. И не вина Запада, что он перестал учитывать «обеспокоенности» и «заинтересованности» России, после того как все позиции были сданы.
Поэтому важнейшим внешнеполитическим уроком перестройки является то, что после смены российского режима Западу стоит не отталкивать Россию, оставляя ее один на один с ее историческими фобиями, а максимально интегрировать ее в атлантические структуры. России, в свою очередь, если она будет меняться более предсказуемо, следует «продать» отказ от агрессивности за более высокую интеграционную цену, чем это было сделано на рубеже 1990-х годов.
Не так давно в России начались было разговоры о «Перестройке 2.0». Лично у меня нет сомнений в том, что нечто подобное случится в будущем — хотя, видимо, не слишком близком. Однако, когда бы это ни произошло, к новым масштабным переменам следует быть готовыми. А для этого нужно не только помнить свою историю, но и анализировать ее, не просто гордиться ею, но извлекать из нее рецепты верных решений.
Владислав Иноземцев, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества
|